| Шуша | Дата: Воскресенье, 29.11.2015, 14:28 | Сообщение # 2
|
 Цербер
Группа: Администраторы
Сообщений: 369
Награды: 16
Статус: Offline
| Кагура безжизненно лежит среди груды обломков, когда-то бывших домами, киосками, деревьями и дорожным покрытием.
Шинпачи в самом начале откинуло куда-то еще дальше, и с тех пор его не видели. Вероятно он отключился, после удара ято устоит не всякий. Правильнее даже будет сказать - не устоит ни один нормальный человек. Гинтоки нормальным не был, кое-кто сказал бы, что он и не человек вовсе. Широяша, Белый Демон, наводивший ужас на аманто во время войны. Даже сейчас некоторые вздрогнут, услышав это имя.
Он еще стоит на ногах и даже уклоняется от атак слетевшего с катушек ято. Камуи полностью поглощен своей жаждой крови и остановить его не смогла бы и целая армия. Гинтоки понимает, что тоже не сможет этого сделать. Бой уже фактически проигран, но он продолжает сопротивляться, потому что Кагура и Шинпачи еще живы, и он должен протянуть время, чтобы они смогли убраться куда-нибудь подальше.
Как только очнутся.
Район оцеплен Шинсенгуми, но в бой они не вмешиваются, их сил едва хватает на то, чтобы обеспечить безопасность мирных жителей. Даже в Кабуки есть такие.
Камуи атакует с бешеной скоростью, но все равно медленнее, чем мог бы. Он наслаждается битвой, наблюдает за своим противником и почему-то не может нанести решающий удар. Белое с голубым узором кимоно давно превратилось в окровавленную тряпку, серебристые волосы Гинтоки покрыты алыми пятнами, все лицо заливает кровь мешая видеть. В целом восхитительное зрелище, именно его так жаждал Камуи, но… Картину портят глаза демона, горящие алым огнем преисподней, внутренняя сила самурая поражает даже ято. Несгибаемый, неукротимый, он принимает удар за ударом, но не падает, а если такое и происходит, то снова встает на ноги прежде, чем враг успеет ощутить ликование.
Камуи злится, бесится, сходит с ума по настоящему. Эти алые глаза преследуют его во сне и на яву с тех самых пор, как он впервые их увидел. Этот человек сумел победить Короля Ночи и запал в безжизненное сердце капитана пиратов Харусаме. Словно его личное проклятие, Саката Гинтоки был всюду, не давая забыть о себе ни на секунду. Даже если сам он о брате Кагуры и не вспоминал вовсе.
Его глаза. Они не просто преследовали, они обжигали не хуже ненавистного солнца, даже будучи всего лишь воспоминанием. Причиняли боль, странную, не привычную для воина, будили жажду, которую не могли утолить и моря крови. Камуи хотел погасить этот ненавистный свет. Сделать так, чтобы больше никогда этот дерзкий взгляд не вспарывал его сознание, не вытаскивал наружу то не привычное и непонятное, что было сокрыто в душе. В душе, которой у него никогда и не было?
- Сдохни уже, самурай-сан. Зачем ты поднимаешься? Ты ведь не думаешь, что сможешь одолеть меня в таком состоянии? - Камуи подбирается медленно, словно хищник перед прыжком. Его глаза прикрыты, на лице блуждает обманчиво ласковая и капельку мечтательная улыбка. Зверь счастлив.
И был бы еще счастливее, если бы смог, наконец, убить этого человека. Запечатлеть в своей памяти пустой взгляд без капли жизни и того непонятного пламени, которое еще больнее жжется, когда его обладатель рядом, на расстоянии броска.
- Сам сдохни, ублюдок, - Гинтоки не собирается сдаваться. Что такое смерть для человека, который и без того уже давно отринул жизнь. Смирился со своим существованием без цели и смысла. Просто долгий и спокойный сон. Долгожданный отдых.
Но позволить себе легко умереть было бы через чур малодушно, а малодушным Саката не был. Тем более сейчас, когда у него все же появилась цель. Краткосрочная и для кого-то глупая, но очень важная для него. Спасти. Спасти друзей, тех, кто удерживает его душу на краю пропасти и не дает окончательно уплыть в небытие, заставляет идти вперед и открывать глаза каждое утро.
Да и банально обидно было бы сдохнуть, даже не потрепав как следует противника. Гинтоки не умеет сдаваться.
Смириться, да.
Сдаться? Никогда.
- Что ж вам всем от меня надо-то, а? Почему бы просто не оставить меня в покое, я давно покинул поле боя, - Саката внимательно следит за противником, переводя дух. Ответ на вопрос его в общем-то и не интересует. С этим он тоже смирился.
Даже если он покинул войну, война никогда не покинет его. Верная сука.
Для таких как он бой заканчивается только после того, как сверху накидают пару метров сырой земли. Во всяком случае он надеется, что после этого все закончится.
Интересно в загробном мире есть хоть какое-то подобие Джампа?
Говорят, что бой проиграет тот, кто первый задумается о смерти хотя бы на секунду, но Гинтоки знает, что это ложь. Проигрывает тот, кто сдается, перестает сражаться. А думать можно о чем угодно. Тем более, когда смерть идет у тебя за плечом большую часть жизни.
Страха нет, как нет и сомнений, есть только легкая досада из-за того, что скорее всего сегодня все и закончится. А ведь только жизнь начала налаживаться, появился какой-то интерес. Впрочем, в глубине его души еще жива слепая надежда на то, что пронесет и сейчас. Сколько раз он уже проходил по этой грани, когда кажется, что еще секунда и вечный покой тебе гарантирован. Но каждый раз костлявая с усмешкой проходила мимо, задевая его краем балахона.
Плевать на все, главное, он должен спасти Кагуру и Шинпачи, и он спасет, а все остальное может катиться в ад.
- Ты слишком ярко отсвечиваешь, вот и все, - скалится Камуи бросаясь вперед, но снова промахиваясь. И он готов поклясться, что его тело само нарочно в последний момент изменило направление удара, позволяя самураю увернуться.
- Эй, эй, Камуи! Тебе не кажется, что ты слишком зациклен на том парне? Ты не влюбился часом, а капитан?
- Дорогой товарищ, у тебя запасная жизнь за пазухой лежит? - Ехидно улыбается Камуи. - Мне чужды подобные эмоции. Запомни это поскорее, пока я добрый.
- Ну-ну, а мне кажется, что твоя одержимость этим самураем сильно смахивает на одержимость Короля той женщиной. Он тоже утверждал, что хочет сломать ее, прежде чем убить, а на самом деле…
Камуи отгоняет ненужные сейчас воспоминания, тот разговор не редко приходит ему в голову. Возможно это и могло бы быть правдой, если бы не одно “но”, он не способен любить ничего, кроме сражений. Да, его привлекает сила, она будоражит сознание и заставляет кипеть кровь, но это совсем иное. Любой сильный человек вызывает в нем только неутолимое желание убить, в очередной раз доказать, кто сильнее. Почему сейчас должно быть иначе?
Нет, все как всегда, просто этот наглый, дерзкий, горящий непонятным огнем взгляд бесит до нервной трясучки. А как только он погаснет, то сердце и разум пирата успокоятся. Нужно всего лишь убить этого самурая, и тогда можно будет легко выкинуть из головы и его глаза, и все остальное связанное. Кагура, конечно, скорее всего возненавидит брата после этого, но вот уж на это ему точно плевать с края земли.
Чуть в стороне мелькает тень, так быстро, что обычный человек и не заметил бы. Секунда и то место где только-что лежала бессознательная девчонка уже пусто.
Ниндзя. Кто это был ни Камуи, ни Гинтоки не рассмотрели, но им, в общем и целом, было плевать. Только Широяша слегка ухмыльнулся, выдыхая, словно в первый раз за все время, что сражался здесь.
Камуи ловит эту улыбку и вздох, замечает, как немного распрямляются плечи Белого Демона, будто он только что скинул с себя тяжкую ношу. Понимает, что самурай беспокоился за других людишек, и сердце ято сжимает черное чувство, не менее горячее, чем взгляд Широяши. Теперь ему хочется крови еще сильнее, только он уже не может с уверенностью сказать, чьей именно. Он срывается в атаку, полностью поглощенный этой эмоцией. Гинтоки с трудом отражает безжалостные удары, по прежнему не желая сдаваться, но это скорее рефлекс, потому что его тело уже давно на пределе, и сдерживать безумную атаку нет сил.
Воля - это хорошо, это прекрасное качество, но на одном упрямстве далеко не уедешь, и вот Широяша уже лежит на земле, в спину больно упирается обломок чего-то, перед глазами плывет кровавое марево, но даже через эту пелену он видит полубезумный взгляд пирата, сжимающего его горло стальной хваткой.
Камуи смотрит внимательно, не желая упустить ни единого мгновения агонии своей жертвы. Обычно он убивает быстро, ему нравится разрывать тела своих жертв на куски, буквально купаясь в их крови. Некоторые даже не успевают понять, что уже мертвы.
Но сейчас все иначе.
Внезапная вспышка ярости прошла так же, как и возникла, Камуи хотел видеть эти глаза. Взгляд, который так долго не давал ему покоя, сводя с ума и заставляя хотеть… чего? Этого он не знал, но намеревался выяснить сейчас. Почти мертвый Широяша выглядел ничуть не слабее, чем в самом начале боя, когда его тело еще не было покрыто ранами, от которых любой другой уже давно загнулся бы. Губы Гинтоки кривит непонятная усмешка, у него уже не осталось сил даже на, то чтобы вцепиться в душащую его руку, он понимает, что это конец, но все равно не сдается.
Это и называется умереть не побежденным?
Саката, не моргая, смотрит в глаза своего противника и уже почти не осознает, что происходит, единственная мысль, которая еще не покинула его разум, это мысль о том, что он не проиграет. Аманто лишили его всего, захватили власть на Земле, не открыто, но именно они сейчас правят всем. Широяша сражался против них, проливал моря крови ради эфемерной свободы и проиграл. Они все проиграли. Но это было в прошлом, сейчас он не собирается сдаваться, даже если воздух не поступает в легкие, даже если он уже не увидит завтрашний рассвет, даже если последним, что он увидит, будет задумчивый взгляд одного из тех, против кого он воевал в прошлом.
Камуи тяжело сглатывает, наблюдая, как гаснет жизнь в ненавистных глазах, но то пламя, которое преследовало его все время, не тускнеет, а словно бы даже становится ярче. И ято невольно разжимает пальцы на горле жертвы, завороженно любуясь этим взглядом, который сейчас почему-то не вызывает ненависти.
Внезапно капитан пиратов Харусаме понимает, что совсем не хочет, чтобы этот огонь погас. Нет, совсем не то. На самом деле он хочет, чтобы это пламя разгорелось в пожар, хочет и дальше смотреть в алые глаза и видеть в них собственное отражение.
Странная мысль, непонятные чувства, смешанные эмоции. Поражение.
Камуи медленно поднимается на ноги и отходит от поверженного, но не побежденного противника. Эти мысли нужно обдумать, разобраться с ними. И только после этого можно будет прикончить самурая. Или не прикончить…
Впервые в жизни его инстинкты дают такой сбой, кровь ято утихает, унося жажду, зверь в груди сворачивается пушистым клубком и сыто урчит. Камуи с насмешкой смотрит на свои руки и, в последний раз взглянув на Сакату, уходит.
Убийца не может убить. Смешно. Он обязательно разберется с этим, но не сейчас.
Гинтоки так просто не умрет, а значит они еще сразятся и, возможно, даже не один раз.
|
| |
| |
