| Безликий | Дата: Воскресенье, 14.02.2016, 12:46 | Сообщение # 1
|
 Прокуратор
Группа: Администраторы
Сообщений: 1325
Награды: 19
Статус: Offline
| Название: Сигарены 
Автор: КлубокНиток
Рейтинг: R
Жанры: Драма, Мистика, Даркфик
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика
Размер: Мини
Статус: Закончен
Описание: Он знает, что безумен. Знает, что тот светящийся у подъезда тощий хромой мужчина - это скривившийся от времени фонарный столб. Знает, что дома
его никто не ждет, но видит свет в окне, а там - старого друга Кольку,
которого уже давно нет в живых. Он знает - но бессилен противостоять.
Потому что хочет верить...
Посвящение: Umbram carnalis
Публикация на других ресурсах: Не стоит
Обсуждение
|
| |
| |
| Безликий | Дата: Воскресенье, 14.02.2016, 12:48 | Сообщение # 2
|
|
Прокуратор
Группа: Администраторы
Сообщений: 1325
Награды: 19
Статус: Offline
| - Здравствуй, - произносит она, усаживаясь на скамейку совсем рядом с ним.
Мужчина даже не дергается. Ведь бояться нечего. Тем более девушку, которая приветливо так здоровается.
У нее красивое платье - тонкое, в цветочек, коротенькое настолько, что видны округлые пухлые коленки. Ножки стройные, точеные, хотя и не такие уж длинные, да и сама она небольшая ростом-то. А глаза такие синие-синие, и улыбка теплая. Да, хочется тепла, ведь который день уже холодно. Синоптики не врут: минус двадцать восемь аж до середины февраля. Еще недели две в мерзлоте прозябать. А она хорошенькая. И курносая - так озорно выглядит!
- Хочешь сигаретку? - спрашивает Игнат.
Солнце недовольно выглядывает из-за облаков: неуютный и вязкий полдень. А мороз щиплет за нос, за уши, настырный. Хорошо, что ветра нет, а то бы совсем задрыг. А дома-то наверняка еще холоднее. А, может, и нет, если Колька растопит печь.
От девушки пахнет вишней. В деревне был вишневый сад, вот только его вырубили. Это после смерти матери отважился, а ведь она не хотела. Любила...
Хорошая девчонка, улыбчивая. И босоножки светленькие, с зелеными бусинками. А она прижимается ближе, радостная, и шепчет едва слышно:
- А давай!
Игнат ухмыляется, доставая сигареты - неприкосновенный запас в тринадцать палочек! - и протягивает одну девчонке. Качает головою, наблюдая за тем, как она пытается курить. Глупая, ну кто же так сосет сигарету, будто конфету какую? Вот ведь молодежь, даже закурить нормально не может! Хотя, сколько этой баловнице лет-то? Пятнадцать? Девятнадцать? Да, конечно, не менее тринадцати. Или все двадцать шесть. Голова чугунная, сейчас бы чайку с водочкой - самое то, вот только подниматься не хочется, хоть зад-то и примерз порядком.
- Оттуда? - кивает он в сторону парка, не отводя от нее взгляда.
- Оттуда, - улыбается девчушка, вновь пытаясь затянуться. - Меня машина переехала в позапрошлом году. Летом это было. Двадцать восьмое. Июнь, кажется, но я не помню. Или ноябрь... это же летний месяц?
- Да, - вновь кивает мужчина, разглядывая красавицу, - летний.
Она улыбается искренне, светло, а после встает - и целует его в тщательно выбритую щеку. Игнат ведь молод, и нельзя ему с бородой расхаживать, ведь она совершенно не идет его лицу. Двадцать семь недавно минуло. И когда-то мускулы были, а теперь-то палка палкой. Оглобля. Ручки-ножки тонкие, жизнь еле теплится... сейчас бы тепла, да тарелку жирного горячего борща. Давно не ел жидкого, только бутерброды да перчатки жевал. Кожаные. Еще года четыре назад купил, как раз на двадцатилетие...
Девчушка смеется - и уходит к асфальту, как раз в сторону парка. А Игнат ждет, пристально наблюдая за девицей - и едва вздрагивает, шумно выдыхая, когда осколок фары прорезает кромешную тьму, и красавица, пролетевшая по капоту, оставившая за собою смачный яркий кровавый след, падает под колеса, что жадно заглатывают ее, такую хрупкую, такую тоненькую. Разминают в тягучее крошево нежную плоть, дробят косточки. А крик обрывается на излете: истошный, громкий, страшный. Ноябрь... нет, в ноябре распускаются пионы, да-да, пионы... Надо будет принести туда, в парк, пионы. Наверняка девчушка оценит.
Он поднимается, отряхивая ватные штаны, потирая переносицу. Хорошая девочка. Светлая, теплая. Может, еще когда сюда придет. Сумерки облизываются, подступая, обволакивая со всех сторон. Игнат смотрит на опадающие листья - и неожиданно для самого себя падает на старые рельсы. Железная дорога. Отец работал машинистом в шестидесятых, брал его с собою. Они вместе бродили по переплетам, и как-то мальчик увидел ромашку. Она была тонкая и одинокая. Как та девчушка...
- Вставай, падла!
Его пинают в бок - как раз туда, где он ударился вчера об угол стола. Шипит, пытаясь встать, но новый удар сапогом - как раз по лицу! - лишает его такой возможности. Он помнил: у отца серые глаза, совсем такие же, какие передал сыну. Игнат любит белый цвет - поэтому обесцветил волосы. А еще мятный запах помогает здраво мыслить. Вот бы пошел дождь...
- Ненавижу! Как же ты меня достал, урод поганый! Вставай, мразь, ебанутый на всю голову! Вставай, сука, а то прирежу тут же!
Игнат любил Марину. А она ушла к военному - у него широкие плечи и нет длинного страшного шрама на спине. От рельсины, которой тот как-то огрел ненавистного парня. Тот военный скончался: удавился веревкой как раз накануне юбилея. Тридцатник должен был стукнуть. А листья летят, узорчатые, и кровь на них - лишь дополнение к общему рисунку.
- Вставай!
Этот орет похуже сирены. Игнат бы и в самом деле встал - сложно ему, что ли? - а на самом деле и сложно. Сейчас бы поспать, но лицо разбито, да и ребра болят. Холодно. Февраль все-таки...
- Ты сдохнешь, сучара! Слышишь? Сдохнешь!
Его отрывают от рельс - грубо, за шиворот, - и стальная петля охватывает шею, будто новый браслет. И после смерти не угомонился, все на кого-то вешает свои ошибки. Спать хочется...
- Как я тогда, из-за тебя, ведь ты меня украл, слышишь? Украл меня, а ее убил! Хер тебе, а не жизнь!
А разве можно такое назвать жизнью? Он бы и не жил вовсе, да только Колька ждет. И кот на подоконнике. У кота шерсть теплая.
Стальная проволока режет кожу, перекрывает кислород - и мужчина судорожно хватается за орудие смерти, пытаясь оттянуть, уберечь себя... больно! Маринка слепа была, но почему расплачиваться-то левому?
- Украл меня... забрал мою жизнь... ее забрал...
"Нет!" - хочется закричать, но губы лишь ловят воздух, а в глазах танцуют цветные круги...
Она красивая. И улыбка у нее чудесная. Жаль девку...
Игнат переводит дыхание, кашляя, пытаясь унять нервную дрожь. Пройдет. Встает с земли, опираясь на локти, а на губах - привкус собственной крови. Губу прокусил. Трясущимися пальцами достает сигареты и закуривает одну. Неприкосновенный запас, мать его! Выть хочется.
Собака тявкает рядом - глупая, несмышленая, с вырванным глазом и вздувшейся щекой. Игнат осторожно чешет ее за ухом, а после уходит. Пора спать.
Маринка хмыкает, выскакивая из-за пышных зеленых кустов ежевики, и деловито произносит:
- Я больше бегать за тобою не буду.
"И не надо", - хочется сказать, но мужчина лишь устало машет рукой. Иди, куда хочешь! Но она лезет к нему, и солнце раздражающе касается век. Сейчас бы мороженого...
- Меня Валька сватает! - вновь раздражающе кричит она, а парень щурится, докуривая. - Слышишь, придурок?
- Надоело, - бросает он, с грустью глядя в ее потухшие карие глаза.
Родинка над губою иссохла. А еще кожа у нее потемнела - так неприятно. Будто и не следит за собою.
- Я тебя прокляну!
- Сигареты есть?
Она сплевывает - и уходит.
Игнат морщит нос: ненавидит май. Сейчас бы домой, к родителям.
Под ногами трется собака. В пачке - тринадцать сигарет. Неприкосновенный запас. Сигареты помогают - не так больно становится на душе. Что ждет его завтра?
Надоело. Мужчина смотрит вокруг, ожидая новых лиц. Он знает, что безумен. Знает, что тот светящийся у подъезда тощий хромой мужчина - это скривившийся от времени фонарный столб. Знает, что дома его никто не ждет, но все равно видит свет в окне, а там - старого друга Кольку, которого уже давно нет в живых. А кот опять убежал по своим зверячьим делам. Он знает - но бессилен противостоять. Потому что хочет верить... Пускай и так...
Он бросает пачку в зелень травы и уходит домой. К чаю и рисовому супу, что приготовил его лучший друг Колька.
Быстрее бы лето...
|
| |
| |
